Увы, на обручение Федотов не явился. Был занят: объехал на извозчике несколько семей, где томились дочки на выданье, поочередно признался ошеломленным девушкам в нежных чувствах и заполучил благосклонное согласие их родителей на скорую свадьбу. Потом велел отвезти себя к гробовщику, выбрал домовину из сколоченных про запас, улегся в нее: удобно ли, по размеру ли? И отправился, удовлетворенный, к себе на квартиру. Верный слуга 

Коршунов встретил барина со свечой и услышал:

- Здравствуй, брат мой! Узнаешь? Я - Христос...

Из тихого помешательства он уже не вышел.

Историю эту извлек из забытья писатель Юрий Безелянский, чью книгу «В садах любви» выпустило в свет издательство «Вагриус». Конечно, столь печальный финал и в прежние времена (а особенно в нынешние) - редкость. Хотя... Вот и вновь похожий случай: русский поэт Константин Батюшков имел неосторожность очароваться юной дамой, но был холодно отвергнут. «Друг мой, - сказала она, - как женщина, я, может, и не прочь принадлежать вам. Но вот сюда, в душу (она прикрыла декольте веером), вам хода нет». И потрясенный Батюшков тронулся - трижды потом покушался на самоубийство, долго лечился в психиатрической клинике.

Справедливости ради отметим, что в обеих трагических ситуациях не все современники называли причиной недуга романтические поползновения. Однако тотчас вспоминается и расхожая истина: «Все болезни - от любви!» В книге Юрия Безелянского собраны сотни примеров тому. Насколько они убедительны - решайте сами, однако при любом варианте оставьте местечко и для сомнений. Итак...

Весьма известный в России литератор Федор Сологуб женился на экспансивной поклоннице - молодой переводчице Анастасии Чеботаревской. Она боготворила супруга. Все, что возникало из-под его пера, считала гениальным. Могла вдрызг разругаться с человеком, сделавшим малейшее критическое замечание в адрес Сологуба. «Вы - враг!» - с ненавистью и жестко говорила она. Число врагов постепенно увеличивалось, и Анастасия, запаниковав, - ей с ними не справиться! - в отчаянии покончила с собой.

Другая чета - известный советский писатель Борис Житков и его жена Софья Павловна. Ее безмерная, безграничная любовь к мужу переродилась в жгучую ревность. Если она замечала, что Житков смотрит в окно, принималась неутешно плакать: «Опять ты сигналишь любовнице!» Если он вызывался наведаться в магазин за хлебом или молоком, жена исторгала рыданья: «Ну да, ступай! У тебя же назначено свидание с той блондинкой, которая...»

Почтальон приносил кипу писем от читателей, и Софья Павловна первой изучала их, подозревая, будто все они - зашифрованные послания женщин, либо уже соблазнивших Житкова, либо только намеревающихся затащить его в постель... А кончилось тем, что Софью Павловну упекли в сумасшедший дом.
Вот и попробуйте оспорить А.С.Пушкина, утверждавшего:

Да, да, ведь ревности припадки -
Болезнь, так точно, как чума,
Как черный сплин, как лихорадки,
Как повреждение ума...

И впрямь - повреждение. Иначе чем объяснить драму, о которой в свое время судачили в северной столице: студент Погодин заочно влюбился в замечательную актрису Пелагею Стрепетову. Юноша-красавец настойчиво просил о встрече наедине, и Пелагея уступила - встреча состоялась. Он увидел стареющую горбатенькую женщину с огромными страдальческими глазами и, к ужасу своих родственников, немедля сделал Стрепетовой предложение. А потом прямо у ее ног застрелился. Почему? Всякий раз, когда в спектакле, следуя роли, кто-то обнимал актрису, студента обжигала ревность. Он умолял: «Пожалуйста, не позволяй этого!»

- Милый, - мягко возражала Пелагея. - Как я могу обещать тебе? Из пьесы слово не выкинешь...
И тогда он схватился за револьвер.

- Глупость какая-то! - может, думается, вынести приговор современный читатель. - Из-за сущих пустяков вытворять такое!

Но что для кого-то - пустяк, для другого - жизненно важный принцип. Как-то писатель Всеволод Гаршин поссорился с родной матушкой, и та вгорячах плохо отозвалась о его жене Надежде. «Она меня прокляла, - жаловался Гаршин приятелю. - Это я еще перенесу. Но она оскорбила Надежду таким словом, которого я не перенесу»... Каким именно словом - до сих пор неведомо, а Гаршин бросился с пятого этажа в лестничный пролет.

В коллекции проказ Амура, составленной Ю.Безелянским, нет страницы, где бы мы не наткнулись на загадки и парадоксы любви, которым суждено так и остаться загадками, несмотря на то что перипетии взаимоотношений мужчины и женщины повторяются из поколения в поколение. Пережитое нашими предками в давние лета возобновляется, словно ксерокопия, в нынешние дни. Хотите факты? В середине XVIII века Святейший синод получил от некоего Василия Татищева прошение о разводе, обоснованное следующим образом:

«Она, Анна, паче меры пьянствовала и платье мое растащила. Сверх того, презрев завет Божий, прелюбодействовала с игуменом Иосифом Раковского монастыря. Он целые ночи с ней пировал и в хоромах у нее ночевал. Також и она, жена моя, к нему ездя в келью, ночи в уединении с ним пребывала...»

Будто вчера написана жалоба - настолько узнаваемы суть ее и предмет. Разве что «игумен» и «келья» заменились иными приметами, в остальном же, как говорится, найдите десять различий.

Из хроники того же столетия - свидетельства друзей поэта Антона Дельвига, благодушного ленивца и супруга блистательной Софьи Михайловны, хозяйки великосветского салона. Ее стихией был флирт. Она напропалую кокетничала («Ах, если бы только кокетничала!» - шушукались всевидящие дамы-соперницы) с гостями в гвардейских мундирах. Вместе с Анной Керн (той самой, воспетой Пушкиным) и в сопровождении кавалеров улетала на тройке за город, где веселая компания, разгоряченная шампанским, предавалась радостям жизни. Брала ли Софья Михайловна за образец знаменитую парижскую аристократку Терезию Кабаррус, которая устраивала похожие приемы и, не довольствуясь ласками мужа, любезно предоставляла «семейное сокровище» любому, кто проявлял к нему интерес? Или позаимствовала опыт трех знатных россиянок (в их числе и графиня Лидия Нессельроде), отпущенных в Париж и основавших там «общество по разврату на паях», сотрудничавшее исключительно с литераторами, успевшими снискать славу?

Антон Дельвиг, по лености, подобными вопросами не задавался - он был примерный семьянин-подкаблучник. Правда, иногда и поэт, наблюдая рискованные похождения Софьи Михайловны, впадал в бунт, призывая дражайшую половину к скромности и тихомирию. В ответ красавица пускала испытанный прием - закатывала такие сцены, что выносить их можно было только при его хладнокровии. И все продолжалось по-прежнему...

С очевидным сексуальным неистовством любимых, но в чужих постелях, смирялись, кстати, не только главы семейств. Как, скажем, складывалась личная жизнь великого драматурга Александра Николаевича Островского? Его жена Агафья Ивановна была мастерица приготовлять домашние соленья, студень, заливную рыбу, салаты, огурчики, грибки, разные наливки и квасы... Приготовлять и потчевать милейшего Александра Николаевича. Потчевать, потчевать, потчевать... И - перекормила! От сытости и почитания бытописатель земли русской бросил благостный взгляд на актрису Любовь Косицкую и пустился во все тяжкие, почти не маскируя греховной связи. Бедная Агафья Ивановна, не обладавшая, по собственному мнению, никакими достоинствами, кроме кулинарных, страдала молча, ни разу не упрекнув мужа за измену.

Любопытно, что уже тогда, при общем неодобрении вольности нравов, в очаровательных женских головках рождались лукавые мысли, оправдывавшие романтические интрижки на стороне. Несколько позже, в начале прошлого века, их обобщила и сформулировала французская писательница Симона де Бовуар. «Сам принцип брака непристоен, - считала Симона, - ведь он превращает в право и обязанность то, что должно основываться на непроизвольном порыве». А задолго до нее поэт и революционный демократ Николай Огарев так наставлял свою жену Марию Рославлеву: «Мы не можем оставаться в отношениях тупых и пошлых - мужа и жены, а должны быть товарищами, друзьями, любовниками... Брак мешает жить, а любовь побуждает к жизни, делает жизнь гармоническою, полною, необъятно широкою... Я буду всегда вести себя вследствие твоего желания: ты приманишь - приду, ты бросишься в мои объятия - возьму; ты махнешь - отойду, воротишь - ворочусь. Что об этом будут думать люди, мне дела нет...»

Вам не напоминает это модную сейчас идею свободного брака? Но - не странно ли? - с годами и самые активные его проповедники переметывались на противоположные позиции и ратовали за супружескую верность, преданность домашнему очагу, укрощение плоти, святой долг перед семьей. Покинутые воздыхателями, обманутые любовницами, источенные возрастными болезнями, они искали (и находили!) тихую и надежную пристань, где лишь одно могло их встревожить - одиночество! Они боялись его пуще надвигающейся смерти. Среди доказательств тому - страдания Энрико Карузо, выдающегося певца. Невысокий, коренастый, с широкой грудью и смешными усами, он не числился в красавцах, но амазонки всех мастей охотились за ним, расставляя хитроумные любовные капканы и ловушки.

Повезло Аде Гиачетти - оперной диве: она заарканила-таки Энрико, превзойдя конкуренток в искусстве интимных игр. Но и в этой сладкой неволе «синьор бельканто» был верен себе: когда бы ни нагрянула Ада в отель, где он снимал апартаменты, ей выпадала тяжелая доля - изгонять полуголых и нахальных искательниц приключений, буквально облепивших Карузо.

Впрочем, хвост преступлений против морали, обозначенный громкими скандалами, тянулся и за ней. В конце концов Ада сбежала с шофером их лимузина. Энрико вздохнул с облегчением и приступил к мести - совратил младшую сестру беглянки. А потом... В 45 лет он женился на 25-летней Дороти Бенджамин, и тут-то неутомимый ловелас, коварный обольститель, развратник и ходок превратился в бдительного и жесткого поборника семейной чистоты. Он не спускал с Дороти глаз, он сторожил ее, читал длинные и нудные проповеди о женской чести и опасности соблазнов, оберегал от подружек, способных дурно повлиять на «его девочку»... Что ж, не зря говорят: бывшие воры - лучшие стражники.

Нетрудно заметить, что все истории, изложенные в «Садах любви», органично сочетаются с довольно распространенными женскими заблуждениями о мужчинах. Вот они, эти заблуждения:

Y Им всем только одно и надо.
Y Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.
Y Мужчина должен быть чуть красивее, чем обезьяна.
Y Все мужчины думают, будто все бабы дуры.
Y Мужчину легче легкого обвести вокруг пальца.
Y Все мужчины - лентяи в быту.
Y Мужик не тот пошел!

Бесспорность большинства из них можно принять на веру. Пожалуй, кроме последнего. Что значит «не тот»? Это как посмотреть, какими критериями руководствоваться.

Например, лет десять назад американка Лорена, уставшая от варварски грубых сексуальных притязаний своего мужа Джона Боббита, бывшего морского пехотинца, обыкновенным кухонным ножом ампутировала ему средство половых контактов. Отсекла и без малейшего сожаления выбросила в окно. На счастье Джона, «инструмент» подобрали полицейские. А дальше в дело вступили опытные хирурги - с помощью иголок и ниток восстановили мужское достоинство. Операция стоила 280 тысяч долларов! Вся страна следила за развитием событий: одни жалели бедную Лорен, другие яростно защищали Джона. Года через два страсти поутихли, но Америку вновь взбудоражила сенсация: таксист Боббит стал миллионером! Он снимается в порнофильмах и своим пришитым органом выделывает такие чудеса, что порнопрофессионалки заходятся в истерике от восторга... Так что же - не тот мужик?

А вообще-то, согласимся. Страна любви - обманная страна. Главное - не заблудиться в ней.